4

То, что к русским подошло подкрепление, повергло немцев в полнейшую растерянность. Они испуганно жались к стене казармы и со страхом поглядывали на подходившие танки, артиллерию и бронетранспортеры.

Соскочивший с командирского «майбаха» капитан Федотов первым подошел к начальнику разведки и крепко обнял его:

— Сашка!

— Ну, ну, Сев, кости поломаешь! — взмолился майор Столяров. И все же по нему не было видно, чтобы он сколько-нибудь удивился такому порыву начинжа.

«Бог ты мой, да ведь Федотов пошел в рейд, чтобы быть рядом с другом, — неожиданно осенило Бальяна.— Право же, на подобное не каждый решится!»

И он впервые посмотрел на бригадного инженера, на его хмурое лицо со сросшимися бровями приязненным взглядом.

Почувствовав, что на какое-то мгновение он привлек к себе внимание, начинж смутился и отпустил друга.

— Товарищ майор! Как вам удалось? — сгорая от любопытства и сияя от восхищения, спросил Бальян.

— Просто, просто, Гера, ларчик открывается! — похлопал газетчика по плечу довольный майор Столяров.

— Ну, а все-таки, как?

— Как? Сперва я нашел с ними общий язык как власовец, а потом как советский офицер. Последнее было не так уж и трудно. Командиру немецкой роты я дал полюбоваться в бинокль на наши «тщательно», —майор Стояров бросил иронически-осуждающий взгляд на Булавина и Федотова, —замаскированные танки, и он понял, что сопротивление бесполезно. А охрана, в основном старики, воевать не хотят…

— Все равно здорово!

Но командир уже отвлекся от Бальяна. К нему подходили офицеры и крепко, от всего сердца пожимали руку.

Остальным участникам рейда, влюбленно глядевшим на него с танков и бронетранспортеров, он ответил короткой благодарной улыбкой. И, не теряя больше времени на сантименты, заговорил о делах:

— Прошу внимания, — замечание относилось в основном к тем командирам, которые еще не остыли от возбуждения удачей и с любопытством глазели на пленных немцев. —Вот эта дорога, — показал он на снежную колею, проходившую через всю зону к дальним южным воротам,—ведет прямиком в Гросс-Кирстен. За тридцать-сорок минут, если нам ничего не помешает, мы будем там… Но вот какая загвоздка: мы связаны по рукам и ногам…

Бальян был прав. Майора Столярова беспокоило то же, что и других: как обеспечить безопасность шлюза до подхода главных сил. И попутно — что делать с пленными.

Правда, выход из положения указывался еще в радиограмме комбрига. Но им и не оставалось ничего другого, как выставить сильную охрану, хотя это ослабляло их и без того крохотный отряд.

— Вся надежда на тебя, Костя, — обратился майор к командиру роты автоматчиков. («Так, значит, Панкратова зовут Костя», — отметил Бальян.)—Придется для охраны шлюза и пленных выделить один взвод.

— Целый взвод? — переспросил тот.

— Да, целый, — подтвердил начальник разведки и, чтобы покончить с этим вопросом, распорядился:— Оставь взвод лейтенанта Баженова.

— Я хотел Лури, — возразил Панкратов.

— Почему Лури? — удивился командир отряда.

— У него вся семья погибла. Тридцать пять человек. Он один уцелел… Должен же кто-то в живых остаться?

— Хорошо. Пусть Лури…

— Товарищ гвардии майор! — окликнул командира отряда из штабного «майбаха», притулившегося к дзоту, «Кренкель». — Связь есть! Давайте донесение!

— Сейчас! — майор Столяров написал что-то в блокноте. — Короче не скажешь: «Взрыв предотвращен. Выставляем охрану. Одер в полутора километрах. Продолжаю движение к Гросс-Кирстену», — и, вырвав листок, отдал его радисту.

Ответ комбрига поступил незамедлительно.

— Первая новость,— сообщил майор офицерам, пробежав глазами ответную радиограмму, — командование одобрило наши действия. Вторая —наши уже вышли на шоссе и идут нам на помощь.

— Как далеко они от нас? — недоверчиво спросил бригадный инженер.

— В шестидесяти километрах. При благоприятных условиях они будут здесь через два-три часа, —ответил начальник разведки.

— Саш, я бы им на это радировал: интересно, где бы мы сейчас были, если бы ждали благоприятных условий?

Что можно было ответить на это?

— Лури, построй свой взвод! — приказал Панкратов.

И в этот момент прямо над головой у всех раздалась исступленная дробь пулемета: «Та-та-та!» Словно кто-то отбойным молотком вспорол намертво промерзшую землю.

Разрывая рот в крике, к ним обернулся и, цепляясь руками за пустоту, медленно осел в снег офицер из охраны шлюза. Из толпы пленных вывалился беззвучно и упал головой в сугроб еще один немец. Остальные заметались, не зная и не видя, откуда бьет пулемет. Первой мыслью Бальяна было, что это прошелся очередью кто-то из разведчиков. Но когда он увидел последнюю жертву обстрела — одного из саперов, раненного в голову, то понял: стрелял какой-то взбесившийся гитлеровец. Новая очередь уложила еще троих пленных и одного десантника.

— Всем укрыться за танками и «майбахами»! — приказал, перебегая от машины к машине, майор Столяров. — Бьют вон оттуда!

И тут Бальян ясно увидел, как из чердачного окна котельной, находившейся в двухстах метрах от казармы, в их сторону брызнула новая огненная струя. Пули зацокали по броне «майбаха», за которыми укрывались замполит и начинж.

И опять больше всего досталось пленным. Один был убит наповал, другой пополз к дзоту, обливаясь кровью.

Командир отряда крикнул Дмитриеву:

— Пленных всех за казарму!

Миша и присоединившийся к нему Наследничек бросились к пленным, неожиданно оказавшимся между двух огней.

— Шнель! Шнель! Мать вашу!..— орал Наследничек.

— Ком! Ком!.. Ах ты, ешь твою двадцать! — тащил какого-то упиравшегося немца за шиворот Дмитриев.

Так, пятясь и совершая короткие перебежки, оба разведчика направляли растерявшуюся толпу в грязно-зеленых шинелях за угол казармы. Впрочем, долго уговаривать бывших резервистов не пришлось. Хоть с запозданием, но они все-таки сообразили, что спастись можно только там.

— Товарищ гвардии майор!—спрыгнув с танка на землю, обратился к командиру отряда Булавин. — Разрешите, всего один фугасный?

— Не надо! И без того много шума!

— Ну и зря! Я бы ему заткнул пасть одним снарядом!

— Пошли-ка лучше одну из машин. Пусть разнесет эту чертову будку… Только без единого выстрела!

— Это можно… Но на всякий случай дайте несколько автоматчиков. А вдруг там засели «фаустники»?

— Панкратов, выдели четырех бойцов! — приказал майор Столяров командиру десантников.

— Романычев! — крикнул лейтенант, выглядывая из-за тридцатьчетверки. — Бери троих и подстрахуйте танкистов!

— Сергачев, Ивановский и Тимошенко — за мной! — распорядился старший сержант.

Те поднялись и, пригибаясь, двинулись за своим отделенным.

— Не робей, пехота! — напутствовал их Булавин.

Перебежав на ту сторону казармы, невидимую пулеметчику, они сокращали расстояние, которое должны были проскочить под огнем, минимум на сто — сто пятьдесят метров…

Немецкий пулеметчик между тем не унимался. Он бил частыми и короткими очередями, не давая никому поднять голову. И если бы участники рейда и пленные не попрятались, он бы выкосил уйму народа…

И все же, несмотря на ослеплявшую его ярость, гитлеровец зорко следил за действиями противника. Когда танковые орудия поползли вверх, он тут же убрался куда-то в глубь помещения. Дышать стало легче, но не надолго: пулеметчик понял, что русские почему-то опасаются стрелять из пушек.

А в это время Романычев и его три товарища — где ползком, а где короткими перебежками — продвинулись к котельной еще метров на пятьдесят. Последний бросок, и вот уже «мертвое» пространство.

Сперва четверка попробовала ворваться в здание через дверь, но она была заперта. Как ни пытались солдаты высадить ее —вначале плечами, ногами, потом прикладами автоматов,— ничего не получилось. То ли была на десяти запорах, то ли ее намертво забаррикадировали. К счастью, окна котельной располагались низко, в метре от земли, и это намного облегчило бойцам задачу проникнуть внутрь. Но пробыли они там не больше минуты— выскочили оттуда как ошпаренные, строча из автоматов. Энергично замахали руками: «Давай! Давай!»

Один из шести танков взревел и прямо с места, на большой скорости, поворачивая на ходу башню орудием назад, устремился к котельной. Во все стороны полетели ошметки снега. Таран пришелся на ту часть здания, где находилась неукротимая дверь. Продавив мощным ударом переднюю стену, тридцатьчетверка приняла на свои могучие плечи гору кирпича и железа. Добрых две-три минуты она крушила все, что оказывалось у нее на пути. Вскоре от котельной остались груда кирпичей и сильно накренившаяся металлическая труба.

Казалось, все было кончено. Но едва только танк, весь в черных пятнах от копоти и грязи, выбрался из развалин, как огромной силы взрыв взметнул в небо остатки котельной. Летели кирпичи, железные конструкции, бревна, земля, снежная пыль.

Первая мысль была: взорвали шлюз! Но вот осела пыль и рассеялся дым, и все увидели, что основные сооружения целы и невредимы, а пострадала лишь одна котельная.

Отряд вздохнул с облегчением.

Вскоре от пленных стало известно и имя пулеметчика. Это был некто Юнгер или Юнкер, оголтелый нацист и фанатик.

Трудно сказать, чего добивался он, подрывая себя вместе с развалинами. Скорее всего, это был акт отчаяния.

Но результаты для участников рейда могли быть самые печальные: нет сомнения, что взрыв, а возможно пальба из пулемета и автоматов были слышны в западном берегу и немецкое командование попытается как можно быстрее установить причину и принять меры.

Действительно, через две-три минуты в нескольких местах в казарме нервно затрезвонили телефоны.

— Ну, гаврики, кончилась наша легкая жизнь! — озабоченно проговорил командир отряда и бросил Зимину: — Быстро — бригаду!

На этот раз связь была установлена почти мгновенно

— Радируйте полковнику, — сказал майор Столяров.— Вот текст: «Захватить объект скрытно не удалось. Пока доберемся до Гросс-Кирстена, противник подготовится к отпору. Жду указаний. Столяров».

«Стой! Жди приказа!» —сразу же последовал ответ.

Всего шесть минут потребовалось комбригу, чтобы обсудить сложившуюся обстановку не то с командованием корпуса, не то со своим штабом.

«Обеспечьте объект сильной охраной. Переправляйтесь там, где находитесь. Спешим на помощь. Желаю успеха». Впрочем, другого ответа вряд ли можно было ожидать.

Значит, плацдарм, который им предстояло захватить, лежал перед ними в нескольких минутах хода. Гросс-Кирстен, где они вначале должны были форсировать Одер, оставался в стороне, в десяти километрах. Между тем расстояние до Вайсенберга с его важнейшими шоссейными и железными дорогами от Штойбена почти такое же, как от Гросс-Кирстена. Правда, здесь Одер пошире. Да и не столь удобны подступы к Вайсенбергу. Зато значителен выигрыш во времени.

— Панкратов, выдели еще несколько человек в охрану шлюза, — приказал напоследок командир отряда.

— Товарищ гвардии майор, у меня уже и так мало осталось! — взмолился командир роты автоматчиков, и его иконописное лицо приняло почти страдальческое выражение.

— Вы хотите, — неожиданно перешел на «вы» майор Столяров, — чтобы я вас заставил повторить приказание?

— Слушаюсь! — козырнул Панкратов.

— Сев, оставь на всякий случай здесь парочку саперов! — обратился командир отряда к начинжу.

Бригадный инженер молча кивнул головой.

— Ну все, по машинам! — сказал командир отряда.

— По машинам!.. По машинам!.. Заводи! —подхватили командиры рот и взводов.

К майору Столярову, уже было занесшему ногу на командирский «майбах», шагнул круглолицый лейтенант Лури.

— Товарищ гвардии майор, а что нам делать с пленными? То ли шлюз охранять, то ли их?

— Загоните их всех в подвал казармы и заминируйте двери!..

— Слушаюсь!

— Да, а поляка куда? Поляка куда? —спохватился замполит, увидев невысокую понурую фигуру в кожаной куртке.

— Лури! Отпустите поляка домой! И запишите все его данные. Представим к правительственной награде! — сказал майор Столяров, поднявшись в машину.— Ну, братцы, ни пуха ни пера!

— Вам — тоже! — ответил лейтенант Лури.

— Стой! Стой! — выбежал из какой-то будки рыжий старшина Петухов. — Меня позабыли!

— Позабудешь тебя!— усмехнулся бригадный инженер, подняв сросшиеся брови. — Ну что?

— Полный порядок! — ответил командир саперного взвода, залезая в головной бронетранспортер. — Чо надо обезвредили, чо надо перерезали… Теперь посуху до Берлина дойдем!

— Ишь ты, прямо до Берлина, — отозвался начинж. — Сперва Одер форсируй! А потом, если повезет, Бобер, Нейсе и Шпрее!

— Чего-то многовато?

— Я только главные назвал. А есть и поменьше.

— Да, как ни старайся, а чо-нибудь да замочишь! — почесал за ухом старшина.

— Комиссар сел? — обернулся командир отряда и, увидев только что поднявшегося в машину Кузнецова, приказал водителю: — Вперед! Полный газ!

Вскоре вся колонна неслась вдоль шлюза туда, где за высокой насыпью раскинулся уже совсем близкий, но пока еще наполовину скрытый от взоров Одер, «река немецкой судьбы», как ее с пафосом обреченных называли сами гитлеровцы.