2

Чтобы лучше видеть, страдающий близорукостью Бальян натянул на виске кожу. И тотчас же из белесой дымки четко выступили очертания «майбахов», медленно спускавшихся к запретной зоне. По-немецки ровными и неподвижными рядами сидели в них разведчики. Судя по всему, гитлеровцы давно заметили приближавшиеся бронетранспортеры: те еще не прошли и половины пути как на крыльцо сторожки вышел и поглядел в их сторону какой-то немец. Зашевелились и часовые па вышках. Потом немец исчез, и это быстрое исчезновение могло таить в себе все, что угодно. От полного безразличия до раскрытия хитрости.

Между тем бронетранспортеры продолжали спокойно катить к воротам.

От волнения у Бальяна сдавило виски. А вдруг немцы затаились в своих дзотах, чтобы подпустить разведчиков поближе и ударить по ним из пулеметов? Даже если «майбахам» удастся подавить огневые точки противника, у гитлеровцев вполне достаточно времени, чтобы взорвать шлюз.

— Я больше не могу! — чистосердечно признался он лейтенанту Панкратову.

— Я тоже, — ответил тот, кусая губу.

— Осталось всего метров двести, — взволнованно сообщил замполит, выглядывая из-за бинокля.

— Уже скоро, — сказал Бальяну командир автоматчиков.

— Да помолчите же!—досадливо бросил в их сторону бригадный инженер.

И наступила такая тишина, что было слышно, как дышат люди, как быстро стихает лязг удаляющихся гусениц…

— Все, подъехали к воротам, — не выдержав, сообщил замполит.

Чего только не делал Бальян со своими глазами, чтобы лучше видеть, — и жмурился, и смотрел сквозь отверстие в некрепко сжатом кулаке, и натягивал кожу у виска — однако очертания бронетранспортеров все время расплывались, пропадали из виду.

Последнее, что разглядел Бальян вконец уставшими задерганными глазами, было какое-то легкое движение по ту сторону ворот.

— Ни черта не вижу! — пожаловался он Панкратову

— Сейчас выйдет часовой, — проинформировал тот, сплюнув кровь из прокушенной нижней губы.

— Что-то не торопится, —заметил Лыткин.

На них сердито из-за бинокля покосился начинж. Но на этот раз ничего не сказал.

— Вышел! — командир роты автоматчиков больно сжал Бальяну локоть.

— Ничего не вижу! —снова простонал тот.

— Наш немец говорит что-то часовому, — негромко произнес Панкратов.— Предъявляет документы. Часовой изучает их. Не торопится, сволочь! Майор тоже протянул бумагу. Но немец даже не взглянул на нее. Пошел звонить своему начальству…

Потянулись минуты долгого и напряженного ожидания. Как всегда от волнения, Бальяну не стоялось на месте. Он не заметил, как ноги сами вынесли его к кустам, защищавшим опушку от посторонних взглядов. Еще два-три шага, и он бы очутился на открытом месте. То ли также забывшись, то ли жалея Бальяна, тщетно пытавшегося разглядеть «майбахи», за ним последовал лейтенант Панкратов. Но тут их остановил резкий голос бригадного инженера:

— Сколько можно говорить —не высовываться?

Панкратов и Бальян смущенно отпрянули назад, за деревья.

Они чувствовали себя виноватыми и поэтому пропустили мимо ушей незаслуженный упрек начинжа: ни их, ни кого другого тот еще ни разу не предупреждал об осторожности. Похоже, его вообще все раздражало в них, как, впрочем, и в других, за исключением, возможно, только своего командира саперного взвода, которого он ласково называл Петушком.

Однако время шло, а часовой все не возвращался. С каждой минутой неизвестности нарастало напряжение.

— Ну что там? —время от времени спрашивал Панкратова Бальян.

— Все то же!

И вдруг бригадный инженер, прильнувший к биноклю сделал им рукою знак: внимание!

Бальян опять натянул кожу на виске. Отдохнувшие глаза на мгновение выхватили из снежной белизны неясные контуры обоих бронетранспортеров, которые стояли на прежнем месте. Людей Бальян, как ни старался разглядеть не мог.

— Ну что? Что? — теребил он Панкратова.

— Открывают ворота! — радостно сообщил тот.

«Все! Поверили! — с облегчением подумал Бальян и тут же спохватился: — Но ведь это только начало…»

Когда Бальян снова напряг зрение, «майбахи» уже въезжали на территорию шлюза. Как только прошел последний из них, тотчас же закрылись ворота.

С этой минуты группа майора Столярова действовала уже в самом логове врага. Одна маленькая ошибка, один крохотный просчет, и немцы быстро раскусят, что за гости пожаловали к ним.

Бальян бросил короткий взгляд на старшего лейтенанта Булавина. Он стоял на башне головного «Т-34» и неотрывно смотрел в бинокль сквозь редкие и тонкие сосны. Его левый глаз по-прежнему прикрывала уже пожелтевшая от гноя марлевая повязка.

На броне трех танков бывшего летчика Плотникова не осталось ни одного десантника. Все они перебрались на другие тридцатьчетверки, автомашины саперов и артиллеристов, на бронетранспортеры. На их долю достанется самое трудное — в случае провала группы Столярова, одним, вместе с отделениями Гудима, Глотова и иптаповцами, форсировать реку Одер и удержать плацдарм до подхода главных сил соединения.

Теперь уже и лейтенант Панкратов всматривался до рези в глазах: не меньше километра отделяло опушку, где они стояли, от «майбахов», продолжавших углубляться в запретную зону.

— Дальше мост, — проинформировал он Бальяна.— А на нем… если не ошибаюсь… охрана…

— Неужели и здесь будут проверять документы? — с тревогой спросил тот.

— Сейчас увидим! — Вот и Панкратов, чтобы лучше видеть, зажмурил свои глубокие темные глаза так, что остались одни щелочки: — Остановились…

Бальян не отрывал выжидательного взгляда от Панкратова. Лицо командира роты автоматчиков открыто выражало досаду.

— Я вижу на мосту только какое-то движение. Но разглядеть, что там делается, можно только в бинокль.

— Где бы взять бинокль? — сказал Бальян. — Мне он вот как нужен! Я ведь должен буду обо всем этом написать!

— Попроси у кого-нибудь, — ответил Панкратов.— Ничего не пойму, что там делается! — воскликнул он, принимаясь кусать верхнюю губу с нежным юношеским пушком.

— У кого же попросить? —подумал вслух Бальян.

Биноклей было четыре. У капитана Федотова, замполита, Булавина и Лыткина. К кому же как не к бригадному инженеру, возглавлявшему сейчас отряд, обращаться с такой просьбой? Он просто обязан оказать содействие представителю корпусной газеты!

Поэтому первым делом Бальян направился к нему, хотя знал, что может нарваться на грубость.

И предчувствие не обмануло его.

— Раньше надо было думать! — отрезал начинж.

Будь это в другое время и в другом месте, Бальян непременно вспылил бы, огрызнулся. Но сейчас он не только подавил обиду, но еще спросил Федотова, правда сухо и требовательно:

— Что там?

Начинж помедлил, но все-таки ответил:

— Еще какой-то фриц с ними увязался!

— По-моему, не один, а два, — заметил замполит.

— Я вижу одного!

— Да, зрение у вас лучше, — вынужден был согласиться старший лейтенант Кузнецов. — А может быть, и бинокль!

— Зайцы-кролики, глядите! — воскликнул Лыткин.— Уже шпарят по мосту…

— Петрович, дай на минутку! — протянул руку Бальян.

— Подожди! — отмахнулся контрразведчик.— Мать честная, прямиком жарят к казарме!..

Нет, теперь он намертво прирос к биноклю!

Попросить же у замполита язык не поворачивался: в конце концов, старший лейтенант Кузнецов отвечает за судьбу рейда наравне с командиром отряда и быть в курсе всех дел.

— Ты погляди только! Ты погляди! — восклицал Лыткин. —Ну дает! Ну дает!

— Послушай, тебе что, цирк здесь? — сердито бросил бригадный инженер.

— Знаешь… если ты будешь меня на каждом шагу, одергивать, — произнес контрразведчик, — я вообще перестану с тобой разговаривать!

Капитан Федотов покосился на него, но промолчал.

— Товарищи, нашли время для выяснения отношений, —упрекнул обоих замполит.

— Ну… ну что там?.. Что там? — снова засуетился Бальян.

— Немец помог Столярову и пленному офицеру сойти с машины, — сообщил замполит. — И всей компанией, вместе с тремя, нет, четырьмя разведчиками, спустились в землянку возле казармы…

— Вот так землянка… с прорезями, — буркнул начинж.

— Думаешь, дзот? — спросил Кузнецов.

— Тут и думать нечего…

— Петрович, мне же для дела нужно, — опять взмолился к Лыткину Бальян.

— Ты чего? — не понял тот, оторвавшись от бинокля.

— Можно… на минутку!

— Да погоди ты! —ответил Лыткин. — Ну… самый момент!

— На, лейтенант, держи! — вдруг раздалось позади.

Бальян резко обернулся. Степан Глотов со своей обычной туманной ухмылкой протягивал ему большой полевой бинокль.

— Вот спасибо! — обрадовался Бальян. — Откуда он у тебя?

— У немца в чемодане нашли, — сказал командир второго отделения и кивнул в сторону Зимина, как бы намекая на соучастие. — Вместе с «Кренкелем»!

— Если б вы знали, как выручили меня, — благодарно отозвался Бальян.

— Для хорошего человека не жалко, — с непонятной многозначительностью произнес Глотов…