5

Итак, первая атака гитлеровцев была отбита, хотя еще продолжалась перестрелка с несколькими десятками панцергренадеров, брошенных на произвол судьбы своими танкистами.

— Товарищ майор, атакнем их? —с лихой бесшабашностью предложил Гудим.

— Нет, Левушка, пока побережемся: день у нас еще только начинается, —невесело ответил командир отряда поднося к глазам бинокль.

— Скоро снова попрут! — заметил Миша Дмитриев дозаряжая диск автомата.

— Да, теперь они от нас не отступятся!— согласился с ним майор Столяров.

— Не навоевались еще, парлазиты! — подал голос добровольный молчальник Зубков, снимая с ушанки немецкую каску.

— Все! Почапали менять позицию! — оповестил соседей по траншее Гудим.

Тридцатьчетверки одна за другой, развернувшись, медленно сползали с насыпи…

Бальян увидел в бинокль лейтенанта Лыткина — узнать его было нетрудно по единственному в отряде белому полушубку, — спускавшегося по откосу к реке. Он угрожающе размахивал автоматом. Вероятно, встречал пленных, гуськом тянувшихся по льду. Те из них, кто шел налегке, не тащил на себе раненых, уже приближались к правому берегу.

А вот и Черношварц с Галей. Они все еще подбирали раненых бойцов. Санитар сидел на корточках и ждал, когда девушка закончит перевязку…

«Тьиу!.. Тьиу!» — просвистело над головой. Бальян ткнулся лицом в бровку траншеи и, оставив в покое восточный берег, перенацелил бинокль на лес…

Немецкие мотострелки, где ползком, барахтаясь в снегу, а где перебежками, продолжали отходить к ельничку. Вслед им тянулись трассы пуль, настигая то одного, то другого. Теперь пулеметы били в упор короткими очередями, чтобы не расходовать впустую патроны. Огрызались немцы также короткими очередями из автоматов.

Несмотря на то что гитлеровцы выпустили по плацдарму не один десяток снарядов и множество пулеметных и автоматных очередей, убито было всего шесть человек, а ранено десять. Среди погибших оказался солдат, запомнившийся Бальяну по пристрастию к старинным головным уборам.

Из офицеров защитники плацдарма потеряли пока одного командира взвода противотанковых ружей Гулая. Уже в конце боя он был смертельно ранен разрывной пулей в грудь, и его место у бронебойки занял Гудим. Вскоре стало ясно, что оружие попало в хорошие руки. Чуть ли не со второго выстрела Гудим поджег бронетранспортер, который так ловко был «разут» его погибшим предшественником.

У иптаповцев в первом расчете были убиты наводчик и подносчик снарядов, во втором— заряжающий, в третьем — командир орудия. Об этих потерях Гогичейшвили доложил лично. Линия связи, протянутая между командным пунктом и батареей, бездействовала. У артиллеристов осколком снаряда был вдребезги разбит телефонный аппарат. Горячо расхваленный замполитом за быстроту и четкость действия батареи, Гогичейшвили вернулся к пушкам и в бешеном темпе принялся собственноручно устранять какую-то неисправность. Время от времени он отрывался от работы и диким голосом орал на расчеты, которые что-то делали не так, как ему хотелось. Снова скинув шинели и ватники, артиллеристы метались как угорелые: надо было успеть к новой атаке гитлеровцев…

Майор Столяров в сопровождении своей обычной свиты, пополненной Мишей Дмитриевым, неторопливо заканчивал обход траншей.

— Никто не видел, где Глотов? — вдруг поинтересовался он.

— В бою его вроде бы не было, — удивленно ответил командир взвода разведки.

— Как не было?

— В последний раз я его видел, когда он сгонял на лед пленных, — сообщил Дмитриев.

— Пошли кого-нибудь, пусть разыщут, —приказал командир отряда.

— Есть! — ответил командир взвода разведки и обратился к Гяецкому, мимо которого они сейчас проходили: — Андрюш, поищи Глотова!

— Миша, пошли кого-нибудь другого, — взмолился Гаецкий. — Я тебя очень прошу…

— Да ну вас… как дети! - махнул рукой взводный. И вдруг, подумав, решительно отправился на поиски сам.

— Может быть, он убит или ранен? — робко предположил Бальян.

— Я не думаю, чтобы это входило в его намерения, — насмешливо ввернул Гаецкий.

— Откуда у тебя столько яда, Андрюша? — полюбопытствовал командир отряда.

— А у меня бабушка не лишена чувства юмора, — ответил тот.

— Да, глубокие корни, —усмехнулся одними глазами майор Столяров…

Закончив обход обеих траншей, он и его доморощенная свита венулись к себе, то есть туда, откуда недавно шло управление боем. В сущности, там был одновременно и командный, и наблюдательный пункт.

— Мошкин! — окликнул телефониста командир отряда.

— Я! — жалобно отозвался тот. — Товарищ гвардии майор, моего катушечного убило… наповал… — И зачем-то добавил: — У него племянник известный скрипач… На скрипке в оркестре играет.

Снег в отвилке был обильно пропитан свежей кровью. Напарник Мошкина уже лежал в стороне с открытым мертвым лицом, на которое медленно, не тая, оседали снежинки.

— Дай тот берег! — сказал командир отряда и протянул руку за трубкой.

— Сейчас, товарищ гвардии майор! — заторопился Мошкин, нажимая на зуммер. — «Ландыш»!.. «Ландыш»!.. С вами будет говорить «Десятый»!.. Гвардии лейтенант Лыткин!

— Петрович, ты?.. Почему не докладываешь?.. Что не ясно — где немцы и где Плотников?.. Впредь прошу докладывать каждые десять минут… Так… так… так… Ну вот, теперь ясно… Молодец! Так Бате и отвечай впредь: будем стоять до последнего!.. Ну, ни пуха… — и отдал трубку Мошкину…

— Что? — одновременно спросили не сводившие с майора глаз Бальян и замполит.

— Похоже, немцы собираются обойти шлюз с востока, со стороны главных ворот. Плотников их встретит огнем из засады. Одна коробка уже укрылась за разрушенной котельной, а две за казармой…

— Черт бы их побрал, откуда они взялись? — ругнул немецкие тапки бригадный инженер. — Какие вести из бригады?

— Дурные. Немцы успели кое-где заминировать шоссе, и три танка из батальона Коноратова уже подорвались. Это несколько замедлило продвижение бригады.

— То-то они просят нас стоять до последнего, — горько усмехнулся начинж.

— Это Лыткин за нас уже обещал,— сказал майор Столяров и вдруг, обернувшись, воскликнул: — А это что за явление Христа народу?

В сторону командного пункта по траншее шествовал кормилец и поилец отряда Гайдеко. За ним тянулся хвост, обраставший все новыми и новыми бойцами.

— Це хто не успив прийняты свои законные пятьдесят граммов! — объяснил Павло Кухарик.

— Спасибо, растолковал, —заметил начинж. — А то бы мы с майором не догадались.

Молча расположившись со своим вещмешком на дне траншеи, Гайдеко принялся снова аккуратно выставлять бутылки коньяка. Бойцы неотрывно наблюдали за движениями его широких красных рук.

— Ребята, а сколько нас теперь? — поинтересовался Наследничек.

— Сто семьдесят четыре… с легкоранеными, —сказал германист Веденеев, который по поручению майора только что закончил сбор сведений о потерях.

— По столовой ложке на брата будет, — грустно подытожил Наследничек.

— Все, — возвестил Тонечка. — Тринадцать… Чертова дюжина!

— Кто суеверный, пусть не пьет!— заметил Наследничек.

— Вот и не пей! —бросил ему автоматчик с подергивающимся веком.

— А у меня тринадцатое число —счастливое! —нашелся тот.

Разом отбив саперной лопаткой горлышко бутылки, Гайдеко налил половину кружки и протянул командиру отряда:

—Ваша доля, товарищ гвардии майор!

— Что, еще не согрелись? —обратился начальник разведки к обступившим его бойцам.

— Местами, — ответил Наследничек.

— Частями, —подхватил Тонечка.

— Может, и согрелись, только не чувствуем — улыбнулся, разведя руками, Гаецкий.

— Выходит, мало дал нам жару немец? — иронически осведомился майор, взяв кружку.

— Ничего, он еще наверстает, —заявил парень с подергивающимся веком.

— Ну что ж, кто еще не пригубил, пусть пригубит,— разрешил командир отряда, возвращая кружку с вином Гайдеко.

— А вы, товарищ гвардии майор? — забеспокоился тот.

— Мы с комиссаром будем замыкающими!

— Смотрите, не останется! — предупредил Наследничек.

— Ничего, как-нибудь переживем, — ответил майор Столяров, поднимая к глазам бинокль.

— Ребята, принимайте свои законные сто граммов и не стройте нам с майором глазки. Мы с ним не девицы! — под общий смех заключил замполит.

— Товарищ гвардии майор, и вы, товарищ гвардии старший лейтенант, йых не слухайте, — сказал помкомвзвода. — Никуда ваша доля не динется. У меня усе до грамма разраховано!

— Вон уже сколько на землю пролил… до грамма,— насмешливо вставил Гудим.

— Дэ пролыв, дэ? — возмутился тот. — Ты чого дарма языком цвенькаешь?

— А вот! —показал Гудим на темное пятно у донышка бутылки.

— Так це ж мои гирькы слюзы, що на такого дурня таке добре вино треба вытрачаты!.. А ну пидходь, кто следующий?

С кружкой вперед протиснулся Наследничек.

— Леха, ты же пил уже? — остановил его Андрюша Гаецкий.

— Ну ты даешь! — возразил тот.

— Ловко у некоторых получается, — продолжал Гаецкий. — Сперва я сам с собою выпью, а потом с вами — за компанию. Сперва я на вас поеду, потом вы меня повезете!

— Не ожидал от тебя! — не то с обидой, не то с вызовом проговорил Наследничек.

— А я от тебя! —спокойно ответил Гаецкий…

А кружка тем временем гуляла по кругу, упрямо обходя Наследничка…

Выпил и Бальян, которому Гайдеко налил почему-то меньше, чем другим, то ли посчитал малопьющим, то ли пожалел…

— Эх, еше бы пивка тепленького! — вздохнул Гаррик Семенов.

— Попроси Гаяза, он устроит! — кивнул в сторону смутившегося силача Жорка Губаревич…

Все так и грохнули. Вспомнили, как в прошлую формировку, благодаря непьющему Гаязу Абдуллаеву, они вдоволь отведали настоящего баварского пива. Началось с того, что Наследничек пронюхал, что в десяти километрах от деревни, где они расположились, находится большой пивоваренный завод, охраняемый какой-то тыловой командой. Тотчас же всех принялась мучить жажда, и вследствие этого в полную силу заработало воображение. Вскоре был разработан детальный план действий. Самым трудным оказалось уговорить Гаяза Абдуллаева выдать себя за генерала. Он понимал, что в случае провала ему не миновать штрафной. В конечном счете дух товарищества победил. Нацепив на широченную грудь узбека все, какие только были во взводе, ордена и медали и усадив его в «виллис», взятый напрокат у иптаповиев, инициаторы задуманной авантюры — Наследничек, Гудим и Губаревич, самые бывалые и дошлые во взводе, отправились вместе с ним за пивом. Командир третьего отделения сел за руль, а оба разведчика устроились позади в качестве сопровождающих автоматчиков.

При виде подъехавшего толстого «генерала» и его невообразимого иконостаса, сверкающего из-под широко распахнутой плащ-палатки, охрана мгновенно потеряла способность соображать. «Товарищ генерал!» — бросился докладывать какой-то сержант. «Маршал!» —поправил его Наследничек. «Товарищ Маршал Советского Союза!» — заорал тот, пожирая глазами по-восточному невозмутимого Гаяза, и с пятого на десятое доложил, что они охраняют. Дальше получить пару ящиков пива не составило труда. Об этой безукоризненно осуществленной операции майор Столяров узнал только вечером, вернувшись из штаба армии, — его также собирались угостить ледяным пивком. Вся четверка получила по десять суток губы —довольно легкое наказание за такой серьезный проступок…

Гайдеко уже рубил горлышки последним бутылкам, как по траншее пробежало:

— Глотов идет!.. Глотов идет!

Не глядя под ноги, из-за поворота вышел Степан Глотов. На его широком одутловатом лице выступала все та же нечистая улыбка. Позади него шагали Дмитриев и Валиев, на скулах которого зло перекатавались желваки. Миша с опаской поглядывал на обоих отделенных.

— Сержант Глотов прибыл по вашему приказанию! — громко, не гася усмешки в глазах, доложил командир первого отделения.

— Где был? —бросил ему, не оборачиваясь, командир отряда.

— Провожал пленных.

— Как провожал? — недоуменно переспросил майор Столяров. — До того берега?

— Больно надо. Довел до середины, а там сами пошли.

— Так вот, Глотов: если еще раз не выполнишь моего приказания, пеняй на себя!

— Вот это да! Как же так? Чтобы я не выполнил приказа командира? А? — обеспокоенно, обращаясь то к одному, то к другому разведчику, произнес Глотов.— Может, чего напутал?

— Я все сказал, — заключил майор Столяров.

— Делаешь как лучше… — посетовал Глотов.

— Они бы и сами отсюда пошли!— тяжело проговорил Валиев.

— Пошли бы они, — усмехнулся Глотов. — Держи карман шире!

— Зато весь бой проходил, — громко и насмешливо бросил Гудиму Наследничек.

Командир первого отделения резко обернулся:

— Что ты сказал, сука?

— Ничего нового, — с вызовом ответил Наследничек.

— Чего тут говорить, и так ясно, — заметил Гудим и выразительно сплюнул.

— Еще слово, сволочи! — Глотов злобно схватил обоих разведчиков за плечи.

— Пусти! —резко отбросил его руку Гудим.

— А ты бы помалкивал, бандюга! — ощерился на него Глотов.

— Смотри, доиграешься, Глотов, — пригрозил Наследничек.

— С… я на вас обеих! — ответил тот.

— Степан! Леха! Гудим! — бросился разнимать ссорящихся Миша Дмитриев. — Вам что, фрицев мало, едрена вошь?!

— Прекратить! — вмешался майор Столяров.

— Я им еще припомню это! —оскалил зубы Глотов и саданул ногой по порожней бутылке.

— Давай, давай, пока цел! —сказал ему вслед Наследничек.

Загадочно улыбаясь, Глотов скрылся за поворотом, провожаемый осуждающими взглядами разведчиков.

— Брось, Левка, —принялся успокаивать Гудима Гаецкий. — Все его слова — плюнуть да растереть! Все знают же, как ты в тюрягу попал!

— Мина!..

И тут все услыхали быстро нарастающий визг неприятельской мины. Он снижался прямо к командному пункту. И хотя большинство знало, что залететь в узкую щель мина с первого выстрела может лишь случайно, да и то если крепко не повезет, среди бойцов не было ни одного, кто бы не присел или не прижался к промерзшей земляной стенке. Разорвалась мина между траншеями. Но только подняли головы, как завыла новая. А за нею еще и еще…

— …Головы не поднять! — матерясь, пожаловался на судьбу Наследничек. — В вилку берут, сволочи!

— Скоро снова полезет, гад! — сказал Гудим, возвращаясь к противотанковому ружью погибшего Гулая…

— Командиры взводов — рассредоточить людей!.. Всем — в укрытия!.. Залечь!.. — приказал командир отряда.

— Всем рассредоточиться!.. Всем — в укрытия!.. Залечь! — заметались взводные.

Между тем кольцо разрывов сжималось все теснее и теснее. И хотя из-за дальности расстояния не было слышно минометных хлопков, разобрались быстро: била целая батарея. Похоже, та самая, которую безуспешно пытались засечь и уничтожить танки Булавина. Ожила, стерва! Но может быть, это не она, а другая? Правда, защитникам плацдарма от этого нисколько не легче. Лупит, гадина, без передышки!

Вот и первая жертва обстрела. Ткнулся головой в землю сидевший на корточках автоматчик. Дернулся раз и затих. И никто не мог понять, какими путями добрался до него, затаившегося на дне траншеи, осколок мины, упавшей где-то далеко за бруствером. Как только не ухитряется смерть собирать на войне свою нескудеющую жатву!