Бальян обратился к комбригу с просьбой разрешить присутствовать на совещании.
— Милости просим, — несколько старомодно ответил тот, стоя у развернутой на столе оперативной карты. В руках он держал листок бумаги. Сейчас полковник напоминал преподавателя военной академии, — он и в самом деле в течение двух лет, до событий на Халхин-Голе, вел в одном из военных учебных заведений занятия по тактике. Роговые очки, которые он надевал в крайних случаях, усиливали это впечатление.
Вскоре в графском кабинете собрался весь штаб и командиры подразделений.
— Теперь как будто все, — сказал полковник,— Я буду краток. Получена шифровка от командира корпуса. Вот ее содержание: «Шутикову. Вам надлежит продолжить движение и, опередив отступающего противника, к утру выйти к Одеру и форсировать его в районе Гросс-Кирстена. Плацдарм удерживать до подхода главных сил. Помнить об его особом значении для дальнейшего наступления в глубь Германии»… К сожалению, с выступлением мы сильно подзадержались. Радиосвязи с корпусом не было, а офицер, который должен был доставить этот приказ, напоролся на немцев и погиб. Пакет, по свидетельству водителя броневика (тяжело раненный,
он притворился мертвым и чудом уцелел), они успели в последнюю минуту уничтожить… Товарищи, я созвал вас для того, чтобы обсудить, как лучше выполнить приказ командования.
Ответом было полное и тяжкое молчание.
Весть о гибели Коробкова оглушила Бальяна: «Витька… Витька… А я ломал голову, куда ты запропастился… Грешил на тебя… на комкора… на дороги… А ты в это время был уже мертв»
Подавив волевым усилием подкатившие слезы, Бальян поднял голову. Прошла минута, а может быть, и того меньше. Кругом были одни суровые, мрачные, неулыбчивые лица.
Первым заговорил подполковник Лампасов:
— О чем тут рассуждать? Приказ есть приказ. Кровь из носа, но надо выполнить.
— Вопрос, как я понял, состоит не в том, выполнять или не выполнять приказ комкора, а в том, как лучше выполнить его, как меньше пролить крови… не из носа, естественно, — неожиданно резко промолвил начальник штаба Гронский, считавший замполита еще недостаточно широко и оперативно мыслящим командиром: до назначения в бригаду тот был инструктором политуправления одного из тыловых округов. — Товарищ полковник, разрешите мне?
— Да, пожалуйста, Вадим Николаевич.
— Не выполнить приказа, разумеется, мы не можем, но и выполнить его нам сейчас не под силу.
— Странное, я бы сказал, очень странное рассуждение для начальника штаба, — заметил подполковник Лампасов, обиженный бестактностью майора.
— Могу пояснить, — продолжал Гронский, — хотя, я полагаю, положение бригады товарищу подполковнику известно не хуже, чем мне… В результате высоких темпов наступления, которые бригада держит с начала операции, мы на восемьдесят — сто километров оторвались от тылов. В батальонах на исходе боеприпасы, кончается горючее. В целях экономного расхода топлива и моторесурсов мы категорически запретили подогрев двигателями. Только печками. Благо дров тут достаточно…
— Я бы хотел услышать от начальника штаба, когда ожидается подход тылов? — спросил Лампасов.
— Положение тылов везде одинаково, — вставил зампострой Сердюченко. — Кто может знать, когда они доползут и доползут ли вообще? Тылы нашего соседа слева, например, вчера были здорово потрепаны противником. До бригады добралось всего восемь автомашин.
— Э, вы не знаете майора Доронина, подполковник, — протянул зампотех Шейнин. — Он не из тех, кто прет на рожон, лишь бы отхватить лишний орденок. Я не я, если он не пригонит все до одной машины…
Майор Доронин был заместителем по тылу, старый, опытный интендантский волк. Встречая Бальяна, он всегда принимался нахваливать Армению и осторожно допытывался, сколько получает за свои книги Михаил Шолохов.
— Пригонит-то он пригонит,— с кислым видом подтвердил майор Гронский, — только когда? У нас нет в резерве ни одного лишнего часа. А ставить судьбу планируемой операции в зависимость от подхода тылов — значит рисковать слишком многим.
— Так что же вы предлагаете, майор? — нетерпеливо спросил Лампасов.
— Выполнить ту же задачу силами небольшого передового отряда, усиленного танками и артиллерией. Другого выхода нет. Я не сомневаюсь, что командование корпуса поддержит наш план.
— А вы уверены, майор, что несколько танков и одно или два орудия справятся с этой нелегкой задачей, а не будут разгромлены в первом же бою превосходящими силами противника?
— Мы предлагаем скомплектовать отряд исключительно из добровольцев, представляющих всю сложность задачи, поручив командование ими решительному и опытному офицеру.
— Вы можете уже назвать кандидатуру? — пытливо спросил Лампасов.
— Да. Майор Столяров. Я считаю, что умение его как разведчика быстро ориентироваться в постоянно меняющейся обстановке и самостоятельно действовать в глубоком тылу противника помогут ему в выполнении поставленной задачи. Я уже не говорю о командирских качествах, которых ему также не занимать. А опыт командования передовыми и головными отрядами у него есть. Позволю себе напомнить товарищам рейд на Курской дуге… И благодарность маршала…
— Ну что ж… У кого есть возражения? — наконец заговорил комбриг. — Как, Сашок?
Он обернулся к майору Столярову, впервые, насколько помнил Бальян, назвав его по имени, да еще уменьшительно-ласкательно.
— Если у вас нет возражении, товарищ гвардии полковник, то у меня и подавно, — усмехнулся тот.
— Вот и ладненько. Бери своих разведчиков… Любой взвод… нет, любые два взвода танков… любую роту автоматчиков… Хватит? Или добавить еще чего?
— Добавить.
— Ну проси… пока я добрый…
— Взвод саперов, взвод пэтээров, батарею противотанковых пушек, связистов, медиков… И все, пожалуй, — ответил Столяров.
— А я думал, выцыганишь у меня с полбригады…
— И еще, я бы хотел отобрать людей сам.
— Надеюсь, против этого тоже нет возражений? — обратился к присутствующим комбриг.
— Нет! — ответили за всех исполняющий обязанности комбата-три молоденький капитан Коронатов и комбат-один майор Зиганшин, краснощекий, яркогубый башкир.
— Постойте, ведь речь шла о добровольцах? — напомнил подполковник Лампасов.
— Да, о добровольцах, — ответил Столяров. — Но из них я возьму только тех, кого сочту нужным.
— Ответ исчерпывающий, — согласился замполит.
— Вадим Николаевич, продолжайте, — сказал комбриг начальнику штаба.
Тот наклонился над картой с красными пунктирными стрелками, устремленными к Одеру. Бальян понял, что вся операция в основных чертах была продумана комбригом и начальником штаба еще до совещания, а не родилась экспромтом, как это могло показаться.
— За ночь отряду предстоит совершить бросок в семьдесят километров. Шоссе, ведущее прямиком к Одеру, к сожалению, отпадает: по нему почти непрерывно движутся отступающие механизированные части противника. Они еще достаточно сильны, чтобы без особых усилий разгромить передовой отряд. Предпочтительнее второй вариант, — майор Гронский говорил четкими, лаконичными и продуманными фразами, — движение по лесным и проселочным дорогам. Правда, он сопряжен со значительной потерей времени, но обещает сохранить скрытность. Таким образом, если майор Столяров будет делать с учетом очень плохой дороги и непогоды хотя бы по десять километров в час, к утру он будет на месте. Разумеется, обстановка меняется столь быстро, что всего предугадать невозможно, и все же хотелось бы, чтобы командир отряда не отклонялся от запланированной тактики. Суть ее, повторяю, в скрытности, быстроте и внезапности маневра. У меня все.
— Ну что ж, Сашок, — сказал полковник, — иди отбирай людей, матчасть, заполняй до отказа баки, грузи боеприпасы, получай двухсуточный запас продовольствия. Времени сейчас двадцать два двенадцать. В двадцать три тридцать, через час восемнадцать минут, доложишь о готовности.
— Слушаюсь! — козырнул Столяров.
— Товарищ гвардии полковник! — подался вперед Бальян, уже давно решивший для себя, что он, как журналист, не имеет права упустить такой возможности. — Разрешите мне присоединиться к передовому отряду?
— Разрешить-то я могу разрешить, но как на это посмотрит твое начальство, писатель? — проговорил комбриг.
— Положительно, товарищ гвардии полковник. Мое начальство любит, когда сотрудники проявляют полезную инициативу! — отрезая себе все пути к отступлению, ответил Бальян.
— Ишь ты, какие герои! — с добродушной усмешкой произнес полковник. — Хорошо. Если майор не против, я тоже не возражаю!
— Нет, не против! — начальник разведки ответил не сразу, нехотя отзываясь на умоляющий взгляд Бальяна.
— Вот уже и первый наш доброволец! — весело и шутливо прокомментировал зампотех.
— Спасибо! — как-то растерянно поблагодарил полковника и Столярова Бальян…